09-04-2020

Оперируют не фактами, а онлайн-событиями: чужими оценками, интерпретациями, прогнозами

Юрий Важник всю профессиональную жизнь занимается проблемами дорожного движения и, в частности, аварийности, которую Всемирная организация здравоохранения определила как глобальную эпидемию.

В сложившейся с коронавирусом ситуации он видит немало общего с «эпидемией ДТП» и оценивает явление не с точки зрения эмоций, прогнозов и страхов, а через цифры, принимаемые меры и реакцию общества. Словом, через то, что поддается измерению.

— По данным ВОЗ, на Земле каждый год умирает около 55—60 млн человек, — обращается к официальным данным эксперт. — Так, в 2016-м были выделены десять ведущих причин смертности. Первая — это ишемическая болезнь сердца и инсульт. На них пришлось 15,2 млн случаев. Вторая — хроническая болезнь легких (3 млн). Третья — респираторные инфекции нижних дыхательных путей (3 млн), включая грипп, пневмонии и так далее.

Из «технологических» причин гибели в десятку попали только смерти в результате ДТП — 1,4 млн человек.

 

— А теперь давайте взглянем на происходящее, оперируя имеющимися данными, — предлагает Юрий Важник. — По медицинским причинам ежегодно умирают десятки миллионов человек, причем около трех миллионов — от респираторных заболеваний (читай: от того же самого гриппа). Все знают про опасность осложнений, но мало кто говорит о масштабе проблемы. Постепенно это стало обыденной штукой. Люди не отождествляют (или до сих пор не отождествляли) респираторную инфекцию с большой опасностью. Хотя она вдвое более смертоносная, чем аварийность. Как мне кажется, со временем общество смирилось с потерями от инфлюэнцы, и это произошло не вчера или позавчера, а десятки лет назад.

Но вдруг появилась угроза, вынудившая отнестись к ней более чем серьезно. В чем же ее отличие?

— Наше поведение определяется восприятием явления. Большинство событий не мотивируют на изменение привычного образа жизни, но с коронавирусом все произошло иначе, — констатирует собеседник. — У меня есть объяснение, почему так случилось. Если сравнивать COVID-19 с предыдущими эпидемиями ранее неизвестных респираторных инфекций, то отличие только в способах распространения информации, которые благодаря развитию интернета и соцсетей стали носить рекреационный характер.

Отныне любая новость об угрозе здоровью и жизни распространяется очень быстро, экстраполируется на широкий круг людей и мотивирует к реальным действиям.

Ранее ни одна эпидемия респираторных заболеваний (да и любых других) за столь короткий период времени не освещалась так широко и подробно. В буквальном смысле любой чих становится информационным поводом. Достаточно посмотреть на заголовки: «Принц Чарльз заболел коронавирусом», «Лев Лещенко госпитализирован с подозрением на COVID-19», «Том Хэнкс возвращается после выздоровления». У обычного человека создается ощущение, что раз уж знаменитостей это коснулось, то мне точно не устоять.

По мнению Юрия Важника, реакцию общества на информацию о распространении COVID-19 следует рассматривать как онлайн-событие: «Возьмем объективный факт. Например, 94% заболевших коронавирусом в Китае выздоровели. Это событие. А есть новость. Скажем, заявление о том, что от новой инфекции умрут сотни тысяч человек. Разница в том, что в первом случае мы оперируем фактами, а во втором — чужой оценкой или эмоцией. Так вот распространение получили именно эмоции, в первую очередь базовое чувство страха, которое присуще всем нам».

Как считает наш собеседник, беспрецедентная по масштабам кампания приняла такой оборот, что не в силах устоять ни один человек. Это коснулось каждого: «Вместе с тем я не знаю ни одного заболевшего COVID-19. Лично для меня событие остается неперсонифицированным. Оно где-то в тумане пропаганды, размыто в новостях, растиражировано в Facebook...»

Юрий Важник

Пора вводить индекс маски, отражающий степень обеспокоенности общества

Одним из лучших маркеров того, как общество оценивает угрозу, можно считать количество людей в масках на улице и в общественных местах. Вслед за всем миром в Беларуси средства индивидуальной защиты стали привычным атрибутом, стоимость антисептиков выросла в несколько раз, а на входе в магазины и торговые центры разом появились дозаторы с дезинфицирующим раствором.

Кажется, сейчас уместно ввести индекс маски, который бы отражал степень взволнованности общества.

Но эксперт предлагает отойти от эмоций и сравнить среднестатистические потери от респираторных инфекций с гибелью от COVID-19. За первый квартал 2020-го от коронавируса умерло около 45 тыс. человек. Если же опираться на статистику ВОЗ, то выйдет, что на каждый квартал от респираторных инфекций приходится 750 тыс. смертей, то есть в 16,5 раза больше.

Сейчас в интернете много споров, как нужно оценивать риски, относиться к статистике, понимать цифры. Все вдруг стали экспертами в графиках, диаграммах и медицине. Однако если говорить не о возможных потерях (онлайн-событии), а о зафиксированных фактах (новостях), то угроза выглядит иначе, не правда ли?

— Это первый случай масштабной онлайн-эпидемии, которая коснулась существенной стороны человеческой жизни, — говорит Юрий Важник. — Масштаб, система воздействия, энергия беспрецедентны. Если бы такими мерами боролись с аварийностью, мы бы очень быстро достигли результатов.

И все же некоторая аналогия с ДТП прослеживается. Нам вспоминается реакция пользователей Onliner после появления раздела «Авто» (а это было почти десять лет назад), в котором регулярно стали освещаться дорожные происшествия. Тогда в комментариях писали: «Откуда столько случаев? Вы что, их придумываете?»

— До 2006 года в Беларуси в результате аварийности каждый год гибло более 1,5 тыс. человек, и эта цифра особо никого не мотивировала. Хотя это был факт, — проводит аналогию эксперт. — Когда подключились механизмы привлечения внимания, проблема стала обсуждаться. У общества возникла тревога, субъективное восприятие опасности стало большим. Это следствие онлайн-события. Хотя пресса описывала всего около 1% всех случаев.

Как считает наш собеседник, с аварийностью удалось бороться более спокойными методами, не вводя общество в панику. Достаточно было того, что принимающие решения люди наконец услышали экспертов и предприняли ряд конкретных мер.

— Произошло то, что мы называем чудом «Доброй дороги» (программа по повышению безопасности дорожного движения, которая действовала в Минске; сейчас опыт перенесен на страну в целом. — Прим. Onliner). В Беларуси число погибших в авариях снизилось за 14 лет в три раза, а в Минске — в пять раз, — напоминает Юрий Важник. — При этом большинство людей не осознали, что произошло, и не были вовлечены в конкретные действия, например, по ограничению пользования автомобилем.

Завершая этот тезис, эксперт замечает: «Смертность от коронавируса за январь — март составила 45 тыс. человек. Судя по статистике ВОЗ, аварийность уносит жизни 350 тыс. человек каждый квартал. Однако людям советуют пользоваться личным транспортом, который попадает в учетные ДТП гораздо чаще, чем общественный. Так где бóльшая опасность?»

Число пострадавших в ДТП даже не пытаются сравнивать, поскольку подходы к ведению статистики разные

Юрий Важник призывает осторожно относиться к непроверенным данным и в особенности к интерпретациям. Он приводит такой пример, связанный с аварийностью: «Ранее в развитых странах жертвами ДТП считались те, кто скончался в течение семи дней после происшествия. Потом подход изменили, увеличив срок до 30 дней. Для статистики это выразилось в 12% „погрешности“!»

— Дело не только в подсчетах, но также в оценках фактов, — продолжает собеседник. — Например, в Швеции пострадавшим в ДТП считается ребенок, на глазах которого произошла серьезная авария и который испытал сильный испуг. У нас же должна пролиться кровь, чтобы случай попал в соответствующую статистику.

По этой причине число пострадавших в автомобильных авариях в разных странах не сравнивают. Но почему тогда сравнивают число заболевших COVID-19? Уместно ли говорить, не дождавшись заключения патологоанатомов, о том, что человек умер именно от коронавируса, а не от бронхиальной астмы, от которой страдал полжизни?

Как замечает эксперт, большинство людей представляют опасность неверно. Это сочетается с онлайн-явлением и выражается в массовой самоизоляции и прочих мерах: «Во время анализа детской аварийности мы проводили опрос среди родителей. Спрашивали, где, на их взгляд, опасные участки дорог, а где меры принимать не требуется. Результаты получились с точностью до наоборот».

Собеседник также приводит пример, связанный со скоростными ограничениями на МКАД. Вновь поднят вопрос о повышении лимитов до 120 км/ч. Примерно половина опрошенных поддерживают данную инициативу. «Можно и 200 км/ч проехать по кольцевой, и ничего не случится раз, два, три... Но при систематизации явления это выразится в повышении аварийности. Я понимаю, что увеличение скоростного режима до 120 км/ч приведет к увеличению риска гибели на 50%», — говорит Юрий Важник.

— Сравнивая эпидемию коронавируса с эпидемией аварийности, я понимаю, что в рамках «Доброй дороги» мы все делали правильно, — подытоживает специалист. — Нам удалось добиться большого успеха, не прибегая к шоковой терапии. Могу лишь констатировать, что наши методы более эффективны, чем в здравоохранении.

Кстати, в марте на дорогах Беларуси погибли 30 человек, а за первый квартал — 101. Что говорит статистика о коронавирусе?

«Введение карантина во многих странах связано с ограниченной пропускной способностью системы здравоохранения»

Вероятность гибели в ДТП, по словам эксперта, предопределена тремя параметрами: энергией, количеством взаимодействий и энтропией (поведением системы в определенных условиях). Если исключить один из них, то можно достичь 100%-ного результата. Скажем, если убрать взаимодействие, полностью запретив поездки на автомобилях, то не случится ни одного ДТП и аварийность будет равна нулю.

— Введение карантина во многих странах — это как раз такая исключительная мера, — полагает Юрий Важник. — Быстрое и простое решение, которое позволяет купировать нежелательное явление. В данном случае оно носит политический характер и вызвано ограниченной пропускной способностью системы здравоохранения. Если в больницы одновременно поступит большое количество пациентов, то медики не справятся и произойдет обвал с катастрофическими последствиями.

Это как на перекрестке, который перестает справляться с нагрузкой. Обычно чтобы облегчить его работу, вводят ограничительные мероприятия, направляя поток на более свободные участки дорог. Только в данном случае узел вообще закрыли.

— Мне интересен пример Швеции, где карантин вводить отказались, — эксперт перенимал опыт именно в этой стране и хорошо знает, как шведы решают проблему аварийности и любую другую. — Там не склонны подвергать риску своих граждан. Каждое решение взвешено и обоснованно.

В этой ситуации немного странным выглядит отсутствие реакции светил от медицины. Однако у Юрия Важника этому есть объяснение: «Если взглянуть на график, то можно увидеть, что число заболевших растет в геометрической прогрессии. Эксперты видят тенденцию и тоже рекомендуют принимать экстрамеры. Они не знают, чем все обернется. Пока же делать какие-то заключения и строить прогнозы авторитетные специалисты вряд ли станут. Это еще один фактор, предопределивший нынешнее положение вещей».

Ситуация с COVID-19 в Европе. Скриншот с сайта ВОЗ

Амбивалентность явления в том, что это уже было (достаточно вспомнить SARS, птичий, свиной грипп) и не было (COVID-19 — это новая инфекция, и как развивается эпидемия, достоверно пока оценивать сложно).

При этом спрос на информацию огромен, и ныне его удовлетворяют блогеры вроде Томаса Пуэйо, которые манипулируют фактами и представляют локальное событие на лайнере как явление, типичное для всего мира.

Регулирование интернета и террористическая угроза?

А пока проявляются первые последствия самоизоляции и всемирного карантина. В Италии медик совершил убийство своей девушки, решив, что она заразила его COVID-19. В этой же стране фиксируются первые случаи недовольства излишне жесткими мерами. В России, где отмечают увеличение случаев насилия над пожилыми людьми, кое-кто рекомендует не ограничивать продажу алкоголя.

Сейчас любое покашливание может быть воспринято как угроза жизни. А возвращение из стран, посещение которых считалось престижным, вдруг стало подозрительным и опасным.

Нас еще ждут выводы экономистов о снижении уровня ВВП, безработице и мировой рецессии. Однако это далеко не все, что предстоит оценить. Существенные последствия пандемии наступят в социальной сфере — они менее заметны, но более губительны.

— Открылся ящик Пандоры, — говорит об угрозах иного масштаба Юрий Важник. — Во-первых, текущая ситуация может быть использована как повод для регламентации интернета. Во-вторых, стало понятно, как можно повлиять на весь мир: достаточно создать онлайн-событие и напугать экспертов. Это выглядит как террористическая угроза.

Это беспрецедентные меры! Сотни миллионов людей добровольно согласились ограничить свои права на перемещение, посещение общественных мест, зарабатывание денег... Оценить последствия массовой самоизоляции еще предстоит. Давать четкие прогнозы невозможно, потому что такого прежде никогда не случалось.

Эксперт не сомневается, что эпидемиологическое цунами закончится: «В этот раз мир не исчезнет, зафиксировано множество случаев выздоровления. Не все вообще поймут, что перенесли коронавирус. Наверняка через некоторое время COVID-19 будет расцениваться на уровне атипичной пневмонии и свиного гриппа. Но пока последствия карантина кажутся выше возможных рисков от коронавируса».

Источник: https://auto.onliner.by/2020/04/06/vazhnik-4

Наши партнеры: